Все Будет ХОРОШО
зайдя в "море", вы увидите стихи... прочтите и подумайте... это.. не знаю...
читать дальше О чем вы нам вещие струны споете?
О славном герое, что в небо ушел
Он был, как и мы, человеком из плоти и крови горячей,
Он чувствовал боль,
Как мы он годами не видел рассвета,
Не видел ромашек на горном лугу,
Чтобы кровью политые
Мог самоцветы хозяин дороже продать на торгу
О нем мы расскажем всем тем, кто не верит
Что доблесть поможет избегнуть оков,
Свернувшему шею двуногому зверю
Его мы прозвали грозою волков
Он знал, что свобода лишь кровью берется
И взял ее кровью. Но все же потом
Мы видели, как его встретило солнце
Пылавшее в небе над горным хребтом
Мы видели, как уходил он всё выше
По белым снегам, по хрустальному льду
И человеческий голос был нам не слышен
Но ветер донес нам: Я снова приду!!!
Нам в лица дышало морозною пылью
И ветер холодный был слаще вина
Мы видели в небе могучие крылья
И тьма подземелий была не страшна
Кровавую стежку засыпало снегом
Но память, как солнце горит над пургой
Ведь что удалось одному человеку
Когда-нибудь сможет осилить другой.
Из «Волкодава» Марии Семеновой
САТАНА"
Ей было двенадцать, тринадцать - ему.
Им бы дружить всегда.
Но люди понять не могли: почему
Такая у них вражда?!
Он звал ее Бомбою и весной
Обстреливал снегом талым.
Она в ответ его Сатаной,
Скелетом и Зубоскалом.
Когда он стекло мячом разбивал,
Она его уличала.
А он ей на косы жуков сажал,
Совал ей лягушек и хохотал,
Когда она верещала.
Ей было пятнадцать, шестнадцать - ему,
Но он не менялся никак.
И все уже знали давно, почему
Он ей не сосед, а враг.
Он Бомбой ее по-прежнему звал,
Вгонял насмешками в дрожь.
И только снегом уже не швырял
И диких не корчил рож.
Выйдет порой из подъезда она,
Привычно глянет на крышу,
Где свист, где турманов кружит волна,
И даже сморщится:- У, Сатана!
Как я тебя ненавижу!
А если праздник приходит в дом,
Она нет-нет и шепнет за столом:
- Ах, как это славно, право, что он
К нам в гости не приглашен!
И мама, ставя на стол пироги,
Скажет дочке своей:
- Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,
Зачем нам твои враги?!
Ей девятнадцать. Двадцать - ему.
Они студенты уже.
Но тот же холод на их этаже,
Недругам мир ни к чему.
Теперь он Бомбой ее не звал,
Не корчил, как в детстве, рожи,
А тетей Химией величал,
И тетей Колбою тоже.
Она же, гневом своим полна,
Привычкам не изменяла:
И так же сердилась:- У, Сатана! -
И так же его презирала.
Был вечер, и пахло в садах весной.
Дрожала звезда, мигая...
Шел паренек с девчонкой одной,
Домой ее провожая.
Он не был с ней даже знаком почти,
Просто шумел карнавал,
Просто было им по пути,
Девчонка боялась домой идти,
И он ее провожал.
Потом, когда в полночь взошла луна,
Свистя, возвращался назад.
И вдруг возле дома:- Стой, Сатана!
Стой, тебе говорят!
Все ясно, все ясно! Так вот ты какой?
Значит, встречаешься с ней?!
С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной!
Не смей! Ты слышишь? Не смей!
Даже не спрашивай почему! -
Сердито шагнула ближе
И вдруг, заплакав, прижалась к нему:
- Мой! Не отдам, не отдам никому!
Как я тебя ненавижу!
Эдуард Асадов. Остров Романтики.
Москва: Молодая гвардия, 1969.
ПАДАЕТ СНЕГ
Падает снег, падает снег -
Тысячи белых ежат...
А по дороге идет человек,
И губы его дрожат.
Мороз под шагами хрустит, как соль,
Лицо человека - обида и боль,
В зрачках два черных тревожных флажка
Выбросила тоска.
Измена? Мечты ли разбитой звон?
Друг ли с подлой душой?
Знает об этом только он
Да кто-то еще другой.
Случись катастрофа, пожар, беда -
Звонки тишину встревожат.
У нас милиция есть всегда
И "Скорая помощь" тоже.
А если просто: падает снег
И тормоза не визжат,
А если просто идет человек
И губы его дрожат?
А если в глазах у него тоска -
Два горьких черных флажка?
Какие звонки и сигналы есть,
Чтоб подали людям весть?!
И разве тут может в расчет идти
Какой-то там этикет,
Удобно иль нет к нему подойти,
Знаком ты с ним или нет?
Падает снег, падает снег,
По стеклам шуршит узорным.
А сквозь метель идет человек,
И снег ему кажется черным...
И если встретишь его в пути,
Пусть вздрогнет в душе звонок,
Рванись к нему сквозь людской поток.
Останови! Подойди!
Эдуард Асадов. Остров Романтики.
Москва: Молодая гвардия, 1969.
Расскажу я вам, люди,
Не совсем чтоб о чуде —
Будет прост мой недолгий рассказ —
В рыжей шкуре я бегал
И любил человека:
Это счастьем зовётся у нас.
Сын старинной породы,
Я нанизывал годы,
Ликовал, отмечая весну.
Время мчалось недаром —
Стал я сивым и старым
И однажды навеки уснул.
Вытер слезы хозяин:
«Больше ты не залаешь,
Не примчишься, как прежде, на зов.
Спи спокойно, мой милый...»
Но какая могила
Удержала собачью любовь?
Убегать беззаботно,
Оставлять без присмотра
Тех, кого на земле защищал?!
Да когда так бывало,
Чтоб меня не дозвались,
Чтоб на выручку я опоздал?..
...А потом было вот что.
Как-то зимнею ночью
Возвращался хозяин домой.
Я — по обыкновенью —
Бестелесною тенью
Провожал, укрываемый тьмой.
Было тихо вначале,
Только сосны шептали
Да позёмка мела под луной...
Недоступную взгляду
Я почуял засаду
У развилки дороги лесной!
«Что, хозяин, мне делать?
Мне, лишённому тела,
Как тебе на подмогу успеть?..»
Я рванулся из тени,
Из нездешних владений,
И возник перед ним на тропе!
Перед смертью-старухой
Я не ползал на брюхе,
Не скулил, не просился назад.
Под напором свирепым
Просто лопнули цепи —
«Поспеши, мой хозяин и брат!»
Изумлён нашей встречей,
Он пошёл, не переча,
Доверяя любимому псу,
По тропе безымянной
Прочь от тех окаянных,
Затаившихся в тёмном лесу.
И до самого дома
По дороге знакомой
Мы дошли, точно в прежние дни.
Как бывало — бок о бок...
Лишь следы по сугробам
На двоих оставались одни.
* * *
Из-за пазухи вынув щенка-сироту,
Обратился Хозяин со словом к коту:
«Вот что, серый! На время забудь про мышей:
Позаботиться надобно о малыше.
Будешь дядькой кутёнку, пока подрастёт?» —
«Мур-мур-мяу!» — согласно ответствовал кот.
И тотчас озадачился множеством дел —
Обогрел, и утешил, и песенку спел.
А потом о науках пошёл разговор:
Как из блюдечка пить, как проситься во двор,
Как гонять петуха и сварливых гусей...
Время быстро бежало для новых друзей.
За весною весна, за метелью метель...
Вместо плаксы щенка стал красавец кобель.
И, всему отведя в этой жизни черёд,
Под садовым кустом упокоился кот.
Долго гладил Хозяин притихшего пса...
А потом произнёс, поглядев в небеса:
«Все мы смертны, лохматый... Но знай, что душа
Очень скоро в другого войдёт малыша!»
Пёс послушал, как будто понять его мог,
И... под вечер котёнка домой приволок.
Тоже — серого! С белым пятном на груди!..
Дескать, строго, Хозяин, меня не суди!
Видишь, маленький плачет ? Налей молока!
Я же котику дядькой побуду пока...
Утратив в неволе надежду на солнечный свет,
Душа замирает, и сердце смолкает в груди.
И кто-то шепнёт: «Всё равно избавления нет...»
Кто сломленным умер в темнице — ты их не суди.
И тех не суди, кто, не вынеся груза цепей,
Спастись не умея и тщась досадить палачам,
Все счёты покончил в один из безрадостных дней...
Не лучше ли сразу конец — и себе, и цепям?
Не смей укорять их за то, что они не смогли
С таким совладать, что не снилось тебе самому.
На собственной шкуре попробуй сперва кандалы...
А впрочем, не стану такого желать никому.
Я знал и иных — кто оковы едва замечал,
Строку за строкой составляя в рудничной пыли
Трактат о любви и о битве вселенских начал...
Те люди — что солнца: они и во мраке светлы.
Я был не таков. Я был зол и отчаянно горд.
Я знал, для чего меня Боги от смерти хранят.
Сперва отомстить за измену, за лютый разор —
Тогда только пращуры примут с почётом меня.
Я смертью за смерть расплатился и кровью за кровь.
За всех, кто до срока ушёл в беспредельную тьму.
За всех, превращённых в клубки из когтей и клыков...
Такого я тоже не стану желать никому
Если жизнь покатилась к дурной полосе,
На закате особенно чёрного дня
Я скажу: «Ну и что? А подите вы все!
Лишь бы дома, как прежде, любили меня!»
Если дома хоть кто-то мне искренне рад,
Если с визгом навстречу бросается пёс,
Это будет награда превыше наград,
Что бы прожитый день на хвосте ни принёс.
Если кошка, мурлыча, прижмётся к душе,
Этот тёплый комок — оборона от бед,
И Вселенная сразу начнёт хорошеть,
И растает, исчезнет недоброго след.
Ну, а если чей дом — это просто ночлег,
Не согретый биением верных сердец,
Беззащитен на свете такой человек,
Кто не сеет добра — тот ему и не жнец
Где ты, Мать?
Как мне встретить Тебя, как узнать?
Почему далеко до родного крыльца?
Почему не могу даже толком припомнить лица?..
Кто обрёк нас друг друга по свету искать?
Где наш дом?
Отражаются звёзды в реке подо льдом.
Я утраты считать разучился давно.
Не сыскать ни следа, и на сердце темно...
Кто судил нашу жизнь беззаконным, жестоким судом?
Отзовись!
Может быть, мы у разных племён родились?
Может, разных Богов праотцы призывали в бою?
Всё равно я узнаю Тебя. И колени склоню.
И скажу: «Здравствуй, Мать. Я пришёл. Вот рука — обопрись...»
Неслышные тени придут к твоему изголовью
И станут решать, наделённые правом суда:
Кого на широкой земле ты подаришь любовью?
Какая над этой любовью родится звезда ?
А ты, убаюкана тихим дыханием ночи,
По-детски легко улыбнёшься хорошему сну,
Не зная, не ведая, что там тебе напророчат
Пришедшие властно судить молодую весну.
И так беззащитно доверчива будет улыбка,
А сон — так хорош, что никто не посмеет мешать,
И, дрогнув в смущенье, хозяйки полуночи зыбкой
Судьбы приговор погодят над тобой оглашать.
А с чистого неба льёт месяц свой свет серебристый,
Снопы, и охапки, и полные горсти лучей,
Черёмуха клонит душистые пышные кисти,
И звонко хохочет младенец — прозрачный ручей.
И что-то овеет от века бесстрастные лица,
И в мягком сиянии чуда расступится тьма,
И самая мудрая скажет: «Идёмте, сестрицы.
Пускай выбирает сама и решает сама».
* * *
Покуда живёшь, поневоле в бессмертие веришь.
А жизнь оборвётся — и мир не заметит потери.
Не вздрогнет луна, не осыпятся звёзды с небес...
Единый листок упадёт, но останется лес.
В младенчестве сам себе кажешься пупом Вселенной,
Венцом и зерцалом, вершиной людских поколений,
Единственным «Я», для которого мир сотворён:
Случится исчезнуть — тотчас же исчезнет и он.
Но вот впереди распахнутся последние двери,
Погаснет сознанье — и мир не заметит потери.
Ты ревностью бредишь, ты шепчешь заветное имя,
На свадьбе чужой веселишься с гостями чужими,
Ты занят делами, ты грезишь о чём-то желанном,
О завтрашнем дне рассуждаешь, как будто о данном,
Как будто вся вечность лежит у тебя впереди...
А сердце вдруг — раз! — и споткнулось в груди.
Кому-то за звёздами, там, за последним пределом,
Мгновения жизни твоей исчислять надоело,
И всё, под ногой пустота, и окончен разбег,
И нет человека, — а точно ли был человек?..
И нет ни мечты, ни надежд, ни любовного бреда,
Одно Поражение стёрло былые победы.
Ты думал: вот-вот полечу, только крылья оперил!
А крылья сломались — и мир не заметил потери.
* * *
Идём в поводу мимолётных желаний,
Как дети, что ищут забавы,
Последствия нынешних наших деяний
Не пробуем даже представить.
А после рыдаем в жестокой печали:
«Судьба! Что ж ты сделала с нами!..»
Забыв в ослепленье, как ей помогали
Своими, своими руками.
За всякое дело придётся ответить,
Неправду не спрячешь в потёмках:
Сегодняшний грех через десять столетий
Пребольно ударит потомка.
А значит, не траться на гневные речи,
Впустую торгуясь с Богами,
Коль сам посадил себе лихо на плечи
Своими, своими руками.
Не жди от судьбы милосердных подачек
И не удивляйся подвохам,
Не жди, что от жалости кто-то заплачет,
Дерись до последнего вздоха!
И, может, твой внук, от далёкого деда
Сокрыт, отгорожен веками,
Сумеет добиться хоть малой победы
Своими, своими руками.
* * *
Было время когда-то. Гремело, цвело... и прошло.
И державам, и людям пора наступает исчезнуть.
В непроглядной трясине лежит потонувшее Зло
И герой, что ценой своей жизни увлёк его в бездну.
Что там было? Когда?.. По прошествии множества лет
И болото, и память покрыла забвения тина.
Только кажется людям, что Зло ещё рвётся на свет:
До сих пор, говорят, пузырится ночами трясина.
До сих пор, говорят, там, внизу, продолжается бой:
Беспощадно сдавив ненасытную глотку вампира,
До сих пор, говорят, кто-то платит посмертной судьбой
За оставшихся жить, за спокойствие этого мира.
* * *
Я всякое видел и думал, что знаю, как жить.
Но мне объяснили: не тем я молился Богам.
Я должен был жизнь на добро и любовь положить,
А я предпочёл разменять на отмщенье врагам.
Воздается врагам, мне сказали. Не ты, так другой
Над ними свершит приговор справедливой судьбы.
А ты бы кому-то помог распроститься с тоской,
Надежду узреть и о горе навеки забыть.
Ты грешен, сказали, ты книг золотых не читал.
Ты только сражаться науку одну превзошёл.
Когда воцарится на этой земле Доброта,
Такие, как ты, не воссядут за праздничный стол.
Чем Зло сокрушать, мне сказали, ты лучше беречь
Свободы и правды крупицы в душе научись...
Но те, на кого поднимал я свой мстительный меч,
Уже не загубят ничью беззащитную жизнь.
Я буду смотреть издалёка на пир мудрецов.
Пир праведных душ, не замаранных чёрной виной.
И тем буду счастлив, поскольку, в конце-то концов,
Туда соберутся однажды спасённые мной.
* * *
Всякому хочется жить. Но бывает, поверь, —
Жизнь отдают, изумиться забыв дешевизне.
В безднах души просыпается зверь.
Тёмный убийца. И помысла нету о жизни.
Гибель стояла в бою у тебя за плечом...
Ты не боялся её. И судьбу не просил ни о чём.
Что нам до жизни, коль служит расплатою Честь,
Та, что рубиться заставит и мёртвые руки!
Что нам до смерти и мук, если есть
Ради кого принимать даже смертные муки?
Тех, кто в жестоком бою не гадал, что почём,
Боги, бывает, хранят и Своим ограждают мечом.
Кончится бой, и тогда только время найдёшь
Каждому голосу жизни как чуду дивиться.
Тихо баюкает дерево дождь.
Звонко поёт, окликая подругу, синица.
Вешнее солнце капель пробудило лучом...
Павших друзей помяни. И живи. И не плачь ни о чём.
Эта подлая жизнь не раз и не два
Окунала меня в кровищу лицом.
Потому я давно не верю в слова,
И особенно — в сказки со счастливым концом.
Надо ладить с людьми! Проживёшь сто лет,
Не погибнув за некий свет впереди.
Четвертъ столько протянет сказавший «нет»:
Уж его-то судьба навряд ли станет щадить!
Если выжил герой всему вопреки
И с победой пришёл в родительский дом,
Это — просто чтоб мы не сдохли с тоски,
Это — светлая сказка со счастливым концом.
Если прочь отступил пощадивший враг
Или честно сражается грудь на грудь —
Не смешите меня! Не бывало так,
Чтобы враг отказался ножик в спину воткнуть.
Если новый рассвет встает из-за крыш
И любовь обручальным сплелась кольцом,
Это — просто чтоб ты не плакал, малыш,
Это — добрая сказка со счастливым концом.
Если в гибельный миг прокричал «Держись!»
И собой заслонил подоспевший друг —
Это тоже всё бред, ибо учит жизнь:
Не примчатся друзья — им, как всегда, недосуг.
Но зачем этот бред не даёт прожить,
От несчастий чужих отводя лицо?..
А затем, чтоб другому помочь сложить
Рукотворную сказку со счастливым концом.
* * *
По морю, а может, по небу, вдали от земли,
Где сизая дымка прозрачной легла пеленой,
Как светлые тени, проходят порой корабли,
Куда и откуда — нам этого знать не дано.
На палубах, верно, хлопочут десятки людей,
И кто-то вздыхает о жизни, потраченной зря,
И пленники стонут по трюмам, в вонючей воде,
И крысы друг дружку грызут за кусок сухаря.
Но с нашего мыса, где чайки бранятся без слов,
Где пёстрая галька шуршит под ударом волны,
Мы видим плывущие вдаль миражи парусов,
Нам плача не слышно, и слезы рабов — не видны.
А им, с кораблей, разорённый не виден причал
И дохлая рыба, гниющая между камней, —
Лишь свежая зелень в глубоких расселинах скал
Да быстрая речка. И радуга в небе над ней...
* * *
Нам всем навевают глухую тоску вечера.
Нам кажется вечер предвестником горькой утраты.
Ещё один день, точно плот по реке, во «вчера»
Уходит, уходит... ушёл... И не будет возврата.
Нам утро подарит и радость, и новую тень,
И вечной надеждой согреет нас юное солнце,
Но то, чем хорош или плох был сегодняшний день,
Уже не вернётся обратно, уже не вернётся.
Мелькают недели, и месяцы мчатся бегом...
Мы вечно спешим к миражу послезавтрашней славы,
А нынешней глупости, сделавшей друга врагом,
Уже не исправить, мой милый, уже не исправить.
Мы время торопим, мечтая, как там, впереди,
От бед повседневных сумеем куда-нибудь деться...
А маленький сын лишь сегодня лежал у груди —
И вдруг повзрослел. И уже не вернуть его в детство.
В минувшее время напрасно душой не тянись —
Увяли цветы, и соткала им саван пороша.
Но, может быть, тем-то и светел божественный смысл,
Что всякое утро смеясь разлучается с прошлым ?..
И сколько бы нам ни сулил бесшабашный рассвет
На деле постигнуть вчерашнюю горькую мудрость,
Он тем и хорош, что придумает новый ответ...
А вечеру жизни — какое наследует утро?..
Раскинув стынущие руки,
Не видя неба в серой мгле,
Уже на том краю разлуки —
Убитый парень на земле.
Он, может, сам во всём виновен
И получил, что заслужил.
Но ток живой горячей крови
Не дрогнет больше в руслах жил.
Пусть оправдают, пусть осудят —
Ему едино. Он ушёл.
Теперь угадывайте, люди,
Кому с ним было хорошо.
А он не сможет оглянуться
Из-за последнего угла
И протрезветь, и ужаснуться
Своим же собственным делам.
Нам словно мало тех напастей,
Что посылают небеса.
С какой неодолимой страстью
Себя двуногий губит сам!..
Пока ты жив, ещё не поздно
Начать сначала бренный путь.
Там, наверху, пылают звёзды.
Там, дальше, — есть ли что-нибудь?
Дано ли будет нам обратно
Сойти во славе новых тел
И смыть всю грязь, и выжечь пятна,
Коль в этой жизни не успел?..
Быть может, вправду наше семя
Бессмертным спит в кругу планет
И ждёт, когда настанет время,
И прорастёт... А если нет?
А вдруг ни ангелы, ни черти
Не пронесутся в пустоте,
И что душа избегнет смерти —
Всего лишь сказка для детей?
А вдруг в последний раз, не в первый
Приходим мы на этот свет?
И впереди — лишь тьма и черви?
И рая нет? И ада нет?..
И нет суда, и нету судей,
И ни похвал, ни укоризн,
На что, мол, тринькаете, люди,
Одну-единственную жизнь?..
Иди, не опуская веки,
Живи мгновенья, как года,
Но каждый след чтоб был — навеки.
И каждый шаг — как в никуда.
* * *
Спи, родной, сомкни ресницы,
Кончен грозный счёт.
Перевёрнуты страницы,
Дальше жизнь течёт.
Дремлют сумрачные ели
Вдоль пустых дорог.
Все мы что-то не успели
В отведённый срок.
Не отбросит больше радуг
Солнце на клинке.
Гор закатные громады
Гаснут вдалеке.
Мы проснёмся утром ясным
И продолжим путь.
Будет Зло уже не властно
Людям души гнуть.
Что-то мы с тобой свершили,
Что-то — не смогли...
Спи, родной, раскинув крылья,
На груди земли.
* * *
Наши судьбы текут, как ручьи,
Как прибрежный песок.
Что — песчинка? Что —капля?..
И всё-таки в жизни не раз
Каждый делает выбор.
И выбор порою жесток.
Даже если судьба королевств
Не зависит от нас.
Если Зло и Добро
В откровенной схватились борьбе
И последним пророчествам
Сбыться мгновенье пришло,
Загляни в свою душу:
Что вправду милее тебе,
Что влечёт тебя с большею силой —
Добро или Зло?
А потом присмотрись,
Кто силён и наденет венец,
А кого проклянут
И навеки забудут как звать.
И опять загляни себе в душу:
Хорош ли конец? И спроси себя снова:
Неужто охота встревать?..
Что за радость —
Безвестно погибнуть
в неравном бою?
Может, спрятать глаза,
Ведь уже никого не спасти?..
Мало толку в геройстве,
Которого не воспоют...
Время лечит —
Однажды и сам себя сможешь простить.
А ещё —ты поверь, так бывает! —
Нет хуже врагов,
Забывающих в битве жестокой
Про всякую честь,
Чем стоящие — тот и другой! —
За Добро и Любовь...
Где меж ними различье ?
С кем правда?
Кого предпочесть?..
...А потом победитель
Устало опустит свой меч —
Враг стоит на коленях,
И мир не постигла беда...
И раздастся приказ:
«Всем ослушникам — головы с плеч!»
С кем пребудет твой выбор, мой доблестный друг?
С кем тогда?..
* * *
С младенческого крика
До самого «прости»
Таинственную книгу
Слагаем по пути.
Теснятся чьи-то лица
За каждою строкой...
Мы чёркаем страницы
Бестрепетной рукой.
Мы веселы и правы,
Мы скачем напрямик...
Размашистые главы
Заносятся в дневник.
А если и помаркой
Испорчена строка —
Ни холодно ни жарко
Нам с этого пока.
Успеем возвратиться,
Попридержать коней...
Подумаешь, страница!
Их много в книге дней.
Что гоже, что негоже
И кто кому должник ?
Когда-нибудь попозже
Исправим черновик......
...Но поздно, милый, поздно.
Не отыскать мостов.
И делается грозным
Шуршание листов.
Обиженные люди,
Забытые долги...
Поправлено не будет
В минувшем ни строки.
Кому мы, обещая,
Солгали без стыда,
Уходят не прощаясь,
Уходят навсегда.
Кого мы оттолкнули,
Кого мы подвели...
Корявых загогулин
Напрасно не скобли.
И наша повесть мчится
К финалу... А потом
Последняя страница
Покроет пухлый том.
И так же, запоздало
Стирая слезы с глаз,
Как мы иных, бывало, —
Другие вспомнят нас.
И когда твоё сердце захлестнёт темнота
И душа онемеет в беспросветной тоске,
Ты подумай: а может, где-то ждёт тебя Та,
Что выходит навстречу со свечою в руке?
Эта искра разгонит навалившийся мрак
И проложит тропинку в непогожей ночи...
Ты поверь: вдалеке вот-вот зажжётся маяк,
Словно крепкие руки, простирая лучи.
Ты не знаешь, когда он осенит горизонт
И откуда прольётся избавительный свет.
Просто верь! Эта вера — твой крепчайший заслон.
Даже думать не смей, что Той, Единственной, нет...
"Я хочу подарить тебе себя.
Просто как ненужную вещь.
...Я ждала тебя полгода, а ты не пришел.
Ночью в окно постучался дождь и я убежала с
ним прыгать по звездам. Вернулась с ветром. Под
утро. Дождь плакал и мы сушили ему слезы.
...А ты так и не пришел.
Вчера опять заходил дождь. Представляешь, этот
растяпа потерял платок. Наплакал мне полные ладони
слез. Я храню их в баночке из-под варенья. Поселила
в ней золотых рыбок.
...А ты так и не пришел.
Знаешь, рыбки превратились в бабочек и улетели.
Я поймаю их, сниму с крыльев немного золотой пыльцы
и нарисую себе веснушки. Вот увидишь, тебе понравится.
...А ты так и не пришел."
эта книга и эти стихи изменили меня.
просто нет слов.
просто супер.
Мария Семёнова. Волкодав. Эдуард Асадов (два стиха) Молодая гвардия.
@музыка: ...
@настроение: ...
-
-
23.03.2005 в 06:02я заколебалась роликом крутить
кстали мне дали Ницше читать..вот читаю)
-
-
24.03.2005 в 03:34-
-
24.03.2005 в 06:19-
-
26.03.2005 в 02:54